Как сняться с психиатрического учета? Письма с этим вопросом постоянно приходят в передачу "Человек имеет право".

Сегодня этот вопрос наш корреспондент Мумин Шакиров задает врачам, правозащитникам, юристам.

Мумин Шакиров:

Кто и каким образом должен снимать с психиатрического учета тех людей, кому ранее врачи поставили тот или иной диагноз? Кто правомочен решать этот вопрос - суд, независимые психиатры, или исключительно врачи, представляющие Министерство здравоохранения Российской Федерации?

Каждый из моих собеседников по-разному видит эту проблему.

Слово директору Государственного центра социальной и судебной психиатрии имени Сербского, академику Российской Академии медицинских наук Татьяне Дмитриевой.

Татьяна Дмитриева:

Существует ли проблема снятия диагноза? На мой взгляд, если она и существует, то существует чисто организационно. Это не правовая проблема, а проблема какой-то или недоработки конкретных больниц, диспансеров, или же это проблема, когда воистину больной человек, имеющий адекватный его состоянию диагноз, хочет, не имея достаточной критики к своему заболеванию, избавиться от этого диагноза, как от какой-то вещи, его порочащей.

И вот здесь даже возникла такая коллизия, что за снятием диагноза стали обращаться в суд, что, в принципе, является абсурдным. Можно ли снять диагноз "язвенная болезнь" через суд? И можно ли, вообще, поставить такой диагноз? Я думаю, что, если кому-то это придет в голову, то этот человек будет выглядеть несколько странно. Диагноз того или иного психического заболевания - это такой же диагноз, как любого другого заболевания, и он, в принципе, не может быть тем, что может как-то человека опорочить. Вот это очень важный психологический момент.

К сожалению, не всегда и сами больные, и окружающие люди, и просто наше население - знают, понимают это. И есть специфика менталитета (к сожалению, это практически во всех странах существует, не только в России), что диагноз психического заболевания - это то, что стараются, мягко скажем, не афишировать или же, чаще, скрывать, поскольку это считается как бы социально не очень поддерживаемым, одобряемым. Люди как бы стыдятся того, что есть такое заболевание.

Я думаю, что потребуется еще очень много лет - и для России, и для многих других стран, - чтобы не было вот этого барьера между людьми с психическими заболеваниями и населением.

Мумин Шакиров:

Кто, по мнению Татьяны Дмитриевой, должен снимать диагноз - суд, независимые психиатры или врачи из государственных учреждений?

Татьяна Дмитриева:

Это могут делать государственные инстанции, это могут быть негосударственные организации, инстанции. Это не принципиально. Человек сам выбирает, где ему легче удостовериться в том, какие у него есть особенности личности.

Кстати, за этим обращаются иногда просто люди, которые хотят лучше знать себя, лучше знать своих детей, их потенциал. И можно пройти обследование со всеми психологическими методами, чтобы определить какие-то уязвимые стороны и, наоборот, сильные стороны личности, что развивать в человеке, что, наоборот, беречь, в силу своей именно уязвимости какой-то. Это, в общем-то, цивилизованный подход.

Так что снимать может и государственная и негосударственная клиника.

Мумин Шакиров:

Свою точку зрения на проблему снятия диагноза высказывает главный психиатр Министерства здравоохранения Российской Федерации Борис Казаковцев. С ним мы связались по телефону.

Борис Казаковцев:

Как регулируются вопросы постановки на диспансерное наблюдение? Решение вопроса о диспансерном наблюдении или его прекращении принимается комиссией врачей психиатров, которая назначается администрацией психиатрического учреждения, которое оказывает амбулаторную психиатрическую помощь. Или комиссией врачей-психиатров в особых, спорных случаях, назначаемой органом здравоохранения. То есть, тут уже заложен как бы механизм обжалования такого решения. Заключение комиссии должно быть письменным, аргументированным, мотивированным, и отражено в медицинской документации.

Специально существует еще раздел настоящего закона, который называется "Обжалование действий по оказанию психиатрической помощи". Какие тут моменты следует знать? Порядок и сроки обжалования. Действия медицинских работников, иных специалистов, работников социального обеспечения и образования, врачебных комиссий, ущемляющие права и законные интересы граждан при оказании психиатрической помощи могут быть обжалованы по выбору лица, приносящего жалобу, непосредственно в суд, а также в вышестоящий орган, вышестоящему должностному лицу или прокурору.

Иногда пациенты говорят, что их не желают слушать, рекомендуют сразу обращаться в суд, минуя этот вот этап обращения к должностным лицам. Ну, отчасти такое бывает, но в большинстве случаев это уже как бы совет пациентам, обращающимся с одним и тем же вопросом неоднократно.

Не может, допустим, снять какую-то формулировку диагноза, но он может, допустим, в присутствии адвоката оспаривать мотивировку, что именно вот этот диагноз является тяжелым и подходит под критерии, по которым устанавливается диспансерное наблюдение. Все-таки может помогать суд в этом плане.

Что касается независимых... Суд все чаще и чаще приглашает на обсуждение этих дел так называемые независимые общественные объединения психиатров. К сожалению, у нас их не так много, но, на мой взгляд, они очень добросовестно и эффективно иногда выступают в судах. Они как бы имеют право совещательного голоса.

А что касается юридической стороны принятия решения, это пока что государственное...

Мумин Шакиров:

Известный правозащитник, главный редактор всероссийского правозащитного еженедельника "Экспресс-Хроника" Александр Подрабинек много лет занимался историей карательной психиатрии советских времен.

Вот что он думает по этому поводу.

Александр Подрабинек:

Конечно, снять психиатрический диагноз с людей, к которым была необоснованно применена психиатрия, психиатрические методы лечения... само по себе, это выражение очень неудачное. Потому что - что значит "снять диагноз"? Может прийти человек, который стоял - или стоит - на психиатрическом учете, к психиатру и сказать: "Вы знаете, снимите с меня диагноз". А врач ему скажет: "Ну, хорошо, я снял с вас диагноз". Это ни к чему не ведет.

На самом деле, за этим не очень удачным выражением стоит желание людей реабилитироваться. Вопрос идет о реабилитации. Большое количество людей (как правило, здоровых людей), к которым было применено психиатрическое лечение, хотят вернуть свой социальный статус, статус нормального человека. Даже если они сняты с психиатрического учета (что сейчас возможно), само снятие с психиатрического учета их не реабилитирует. Они не приобретают свой прежний статус. На них лежит это клеймо в быту, в семье, на работе, в их окружении. И то, что человек просто снят с учета, не возвращает ему его прежнего социального положения.

Проблема, собственно, заключается в том, чтобы была проведена именно социальная реабилитация, а в иных случаях, и политическая реабилитация, если речь идет о людях, которые подвергались психиатрическим преследованиям по политическим мотивам. И для этого недостаточно просто решения психиатра или решения диспансера о том, что человек, скажем, сейчас практически здоров, в психиатрическом лечении не нуждается и даже может быть снят с учета.

Министерство здравоохранения и органы здравоохранения на местах должны были бы выработать процедуру, в которой бы признавалось, что человек был помещен в психиатрическую больницу или подвергался принудительному лечению необоснованно. Только такой документ может вернуть людям их прежний статус, может дать им почувствовать себя нормальными, полноценными членами общества.

Но беда в том, что психиатры, которые должны были бы давать такие документы, или чиновники Министерства здравоохранения, которые должны были бы разработать такую процедуру, - это, по большей части, те самые, которые в прежние, советские времена применяли психиатрическое лечение к здоровым людям. И вполне естественно, что они не хотят признавать свои ошибки, они не хотят признать, что люди были госпитализированы или лечились принудительно, необоснованно, что было совершено преступление в отношении этих людей. Потому что если это признать, то следует признать, что есть кто-то виновный в этом.

Поэтому ситуация эта на сегодняшний день практически неразрешима. Нормальным решением этой проблемы была бы выработка либо процедуры медицинской, процедуры реабилитации, процедуры признания (процедуры документального признания), что к человеку применялось необоснованное психиатрическое лечение, либо возможна такая же судебная процедура.

Мумин Шакиров:

Сегодняшнюю нашу беседу о снятии с психиатрического учета завершает судья Московского городского суда, Заслуженный юрист Российской Федерации Сергей Пашин.

Сергей Пашин:

Долгое время так называемая психиатрическая помощь использовалась для репрессий, использовалась, как средство давления на людей, как средство ограничения их законных прав. Вот поэтому закон о реабилитации жертв политических репрессий считает постановку психиатрического диагноза по политическим мотивам одной из форм репрессий. И политические репрессии такого рода должны... во всяком случае, их последствия должны быть ликвидированы, и люди, подвергшиеся политическим репрессиям такого рода, должны быть восстановлены в своих правах с помощью прокуратуры на основании судебного решения.

Закон "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании" подразумевает, что под понятие "психиатрическая помощь" подпадает и диагностика психических расстройств. Раздел 6 этого закона позволяет действия медицинских работников, связанные с оказанием психиатрической помощи, то есть, и с постановкой диагнозов, обжаловать в судебном порядке.

И вот тут у многих, наверное, может возникнуть вопрос: как же так, почему судьи - люди, далекие от медицины - должны решать вопросы диагностики? Но в данном случае речь ведь идет совершенно о другом. Если диагноз ставится для целей выбора медикаментов, для целей определения стратегии и тактики лечения, то это, конечно, дело медиков. Но если психиатрический диагноз затрагивает права человека (например, право на управление транспортными средствами, на выезд за рубеж, права на устройство на работу), то такой психиатрический диагноз, поставленный неправильно, без достаточных процедур, без соблюдения закона, посягает на права - в том числе, на конституционные права - гражданина.

А вот там, где идет спор о праве, этот как раз сфера действия судебных органов. Верховный суд Российской Федерации неоднократно указывал, что судьи не связаны заключениями экспертов, в том числе, и экспертов-психиатров, и эти заключения должны оцениваться наряду с другими доказательствами. И были случаи в практике, в том числе, Верховного суда России, когда Верховный суд отменял судебные решения из-за некритического отношения к заключениям врачей-психиатров и врачей других специальностей. Ряд таких решений принимался и Судебной коллегией по уголовным делам, и Военной коллегией Верховного суда, и по трудовым делам, в том числе, Судебной коллегией по гражданским делам Верховного Суда.

Мы должны исходить из того, что судьи вправе (и обязаны) проверить, в том числе, и специальные вопросы. Понятно, что судья делает это не "на глазок", а привлекает других специалистов, судья выслушивает позиции представителей разных научных школ. Но решение о том, правильно ли поставлен диагноз, с соблюдением ли закона, и правильно ли при этом ограничены права человека, судья не только вправе, но и обязан принять.

Поэтому я полагаю, что, если гражданин обращается в суд с указанием на то, что самый факт постановки определенного психиатрического диагноза нарушает его права и законные интересы, то, ссылаясь на раздел 6 закона "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании", гражданин вправе отстаивать свои права.

Илья Дадашидзе:

На вопрос нашего корреспондента Мумина Шакирова, как сняться с психиатрического учета, отвечали врачи, правозащитники, юристы.

На главную страницу:

Та же главная страница (полноэкранный текст)